Политзаключенный из Ивацевичей 19-летний Владислав Ефимович в 2022 году присоединился к закрытой группе «Саюз беларускага нацыянальнага шчыта», где с соратниками делился видео российской военной техники и обсуждал партизанскую войну в Беларуси. В том же году Владислава вместе с администраторами группы задержали и осудили на 3,5 года колонии по нескольким уголовным статьям. Владислав рассказал «Вясне», как при задержании ему сломали пальцы, а в отделении ГУБОПиК били электрошокером в пах. Как в СИЗО он от отчаяния резал себе вены, как политзаключенных сажают в ШИЗО за изучение иностранных языков, а также о том, как проходило помилование.
В 2020 году 17-летний Владислав учился в Слонимском техническом колледже на электрика и поддерживал Светлану Тихановскую. Вместе с друзьями парень поехал из Ивацевичей в Минск на акцию протеста 9 августа, так как был несогласен с результатами выборов.
«На тот момент я еще не имел права голосовать, но приехал поддержать протестующих и показать, что я за Тихановскую», — рассказал Владислав.
Через неделю по дороге на учебу к нему подошли сотрудники местной милиции и пригласили сесть к ним в машину.
«Где-то всплыла фотография с акции, и так они меня нашли. Милиционеры мне угрожали административным делом, если я снова поеду на протесты в Минск. Они нашли в моем телефоне, что я был в местном сообществе в поддержку Тихановской. Также провели профилактическую беседу с директором колледжа и устраивали пропагандистские беседы в актовом зале, якобы выборы были честными, что нельзя выходить на улицы и нужно поддерживать Лукашенко», — вспоминает молодой человек.
После этого Владислав больше не проявлял протестной активности. Но после полномасштабного вторжения России в Украину он связался в Telegram с «Беларускім Гаюном» и планом «Перамога» и предложил им свою помощь.
«Я такой человек, что, если у моего соседа горит дом, я буду помогать тушить, а не смотреть со стороны. Я начал снимать российскую военную технику, которая участвовала в войне. Ездил снимать в разные города: в Берестовицу, Слоним, Брест, Пинск, Борисов. Снимал, где они базируются, где тренируются вместе с беларусскими военными. Эти видео затем отправлял в „Беларускі Гаюн“», — рассказал парень.
«Я хотел показать украинцам, что не все беларусы поддерживают Россию»
Парень вел в TikTok свой канал, где публиковал различные видео на политическую тематику. Также сидел в чат-рулетке, где разговаривал о политике с русскими и украинцами.
«Я хотел показать украинцам, что не все беларусы поддерживают Россию. Сейчас беларусы для большинства враждебны. Я хотел доказать, что мы не такие. Что есть мы, свободные беларусы, а есть те, кто поддерживает кремлевский режим. Также есть беларусы, которые воюют на стороне Украины. Обо всем этом я вел канал в TikTok, который до сих пор действует».
В мае 2022 года Владислав вступил в закрытую группу «Саюз беларускага нацыянальнага шчыта».
«Меня туда пригласил организатор Олег Добрыднёв, который сейчас за решеткой. Он же придумал название сообщества. В группе мы делились видеороликами российской военной техники, которые также присылали в „Беларускі Гаюн“. Обсуждали, что будет, когда российские войска зайдут на территорию Беларуси и как мы будем им противостоять — вести партизанскую войну. Мы планировали отбирать оружие у милиционеров, делились рецептами коктейлей Молотова. Обсуждали, как отключать электричество на железной дороге, чтобы останавливать поезда, перевозящие российское оружие. Но все, что мы реально успели сделать, — это отправлять видео с российской военной техникой и расклеивать по городу листовки».
Администратором группы был Балахонов Кирилл, который сейчас тоже за решеткой, говорит собеседник.
После участия в протестных акциях Владислав забрал документы из колледжа и хотел уехать из страны, но ему пришла повестка в армию. В октябре 2022 года парня призвали в 38-ю отдельную дессантно-штурмовую бригаду Бреста.
В армии Владислав продолжал переписываться с СБНШ, в новостях не писали о признании их сообщества «экстремистским». В начале ноября парню позвонила мать и сказала, что у него дома был обыск, во время которого у Владислава забрали украинские гривны и флаг Украины.
«Также от матери я узнал, что мне предъявили обвинения по ч. 2 ст. 130 (Разжигание иной социальной розни) Уголовного кодекса. Тогда меня допрашивал командир части, мол, что я такое сделал».
«В нашу группу было оперативное внедрение». Задержание
Владислава задержали утром 15 ноября 2022 года, через три недели срочной службы. Он даже не успел принять присягу. Сотрудники ОМОН и ГУБОПиК во всеоружии приехали за парнем прямо в часть.
«За нами следили с 3 ноября 2022 года. Об этом нам позже сказали на суде. В нашу группу было оперативное внедрение. Задерживать всех начали 5 ноября. Меня задержали последним. Также силовики насчитали у меня 130 комментариев в интернете. Но позже на суде мне это не предъявили».
Владислав считает, что эти обвинения, как и участие в протестной акции в 2020 году, ему хотели предъявить позже, чтобы продолжить его преследование.
«Меня положили просто на землю, когда я возвращался из столовой. Силовики наступили мне на руку и сломали три пальца. Первое, что они у меня спросили: „Ну что, Слава Украине?“ Я ответил положительно, за это получил удар в голову. Силовики называли меня нацистом и моджахедом», — рассказывает Владислав о своем аресте.
Били электрошокером в пах и записывали «покаянное» видео
Парня привезли в Минск только поздно ночью. Весь день его не кормили, не давали пить и не водили в туалет.
«В отделении ГУБОПиК меня допрашивал следователь, который не представился. У меня дома нашли фуфайку, которую я когда-то давно привез из Украины. Из-за этого мне стали говорить, якобы я собирался ехать воевать, а в Беларуси собирался устраивать теракты. Мне угрожали, что дадут пожизненный срок. Силовики начали меня избивать и говорить, чтобы признавался. А я даже не понимал, в чем меня обвиняют. Мне выкрикивали угрозы и оскорбления прямо в ухо, провоцировали. Я не молчал в ответ. За это меня начали бить по почкам».
Владислава переодели в оранжевую кофту и повели ласточкой в другую комнату записывать «покаянное» видео. Парня заставляли говорить, что якобы он принял ислам и является моджахедом, поддерживает националистические украинские батальоны и собирается ехать на войну.
«Сначала они говорили, чтобы я повторил на камеру их слова. Я был в очень шоковом состоянии и не мог запомнить. За это они меня избивали и смеялись. Я уже просто не выдерживал от боли. В итоге силовики набрали текст на мониторе, и я зачитывал, стоя в наручниках. В конце видео я должен был сказать: «Обещаю быть достойным гражданином Республики Беларусь».
Как рассказывает Владислав, за то, что он от боли не мог с первого раза прочитать текст для «покаянного» видео, сотрудники ГУБОПиК несколько раз применяли электрошокер. Били в район паха, чтобы было больнее.
«У меня там были такие эмоции, что от боли аж слезы на глазах выступили. Сломанные пальцы сильно опухли. Я не мог ничего ясно сказать и начал заикаться», — вспоминает он.
На Окрестина со сломанными пальцами
Ночью того же дня Владислава отвезли на Окрестина, где он пробыл трое суток. Там парню предъявили обвинения, но вину он на тот момент не признал. Владислав сидел в камере № 6, куда обычно сажают «политических». Это маленькое одноместное помещение, но вместе с Владиславом в нем находились 12 заключенных.
«Там невозможно было ни спать, ни поесть. Во время сна мы ложились как домино. Один человек спал сидя в кресле. Еще один вообще стоял. Позже мы с ними менялись местами.
Как мне рассказали во время следствия после моего задержания, из 35 участников группы силовики задержали 17 человек. В группе было два администратора — Олег и Кирилл. Александр Рукойть и я были активными участниками группы. Поэтому наши четыре уголовных дела выделили в отдельное производство. Также администратором был Никита Бруй, но его дело рассматривали отдельно от нашего».
Три дня с момента задержания Владислав провел со сломанными пальцами без какой-либо медицинской помощи. У него сильно опухла рука и вздулся живот.
«Павел Белоус писал мне малявы на беларусском языке»
«Только когда меня перевели на Володарку, мне наконец помогли. Там был молодой врач, который наложил мне шину. Он хорошо относился ко всем „политическим“. Как мне позже рассказали, он покончил жизнь самоубийством», — продолжает свой рассказ Владислав.
По словам собеседника, его поместили в «хорошую камеру», там были дружелюбные сокамерники. В камере не хватало кроватей, и Владиславу пришлось спать на столе.
На Володарке Владислав стал «дорожником» — тем, кто отвечает за связь между заключенными в разных камерах. Сплетенные из нитей одежды веревки — дороги — протягивают между окнами камер. Через них Владислав передавал записки другим политзаключенным. Так, некоторое время он переписывался с Павлом Белоусом, который сильно поддерживал парня и иногда передавал ему открытки: «Он писал мне „малявы“ на беларусском языке и говорил, что все будет хорошо».
За работу «дорожником» Владислава много раз отправляли в ШИЗО.
«От боли не мог сходить в туалет»
Зимой в СИЗО на Володарке у Владислава начал сильно болеть живот. От боли парень не мог ни сидеть, ни лежать. Врач выдал ему только одну таблетку, которая не помогла. В конце концов, когда вся камера начала громко возмущаться, Владислава забрали на скорой помощи в больницу. Там ему диагностировали воспаление почек.
«От боли я не мог нормально сходить в туалет. Но меня не госпитализировали, а вернули в камеру. Никакого отдельного питания, ни хорошего лечения. Мне делали какие-то уколы и давали таблетки. Но все равно, в колонию я поехал с больными почками. И на свободу вышел вместе с этой болезнью».
От отчаяния Владислав говорил надзирателям, что если его нормально не полечат, то он будет писать жалобы в ООН. В ответ ему только грозили сутками в ШИЗО.
После многочисленных жалоб на то, что ему нужен психолог, Владиславу выписали успокоительные таблетки. Парень говорит, что собирал их, чтобы принять большую дозу и покончить жизнь самоубийством. Также он выменивал на сигареты у других узников так называемую терапию — таблетки для больных СПИДом. По словам Владислава, эти таблетки имеют сильный расслабляющий эффект и воздействуют на сон.
Однажды ночью Владислав порезал себе на руке вены и съел восемь штук припрятанных таблеток. Сокамерники сразу вызвали дежурного и парня отвезли к врачу.
«Меня вела молодая продольная Лера. Ей было где-то 24 года. В кабинете врача, когда она увидела мои порезанные руки, то начала плакать», — говорит Владислав.
Владиславу в СИЗО писали много писем поддержки, но об этом он узнал только перед этапом в колонию — сотрудники изолятора показали парню большую пачку корреспонденции на его имя. Однажды ему не отдали продовольственную передачу, так как она была не от родственников, а от незнакомой женщины.
«Тогда я еще не знал, что есть люди, которые помогают „политическим“», — замечает он.
«Думали, что дадут „химию“ и сразу уедем в Польшу»
Владислава Ефимовича осудили на 3,5 года колонии по двум уголовным статьям: ч. 3 ст. 361−1 (Создание экстремистского формирования или участие в нем) и ч. 1, 2 ст. 361−4 (Содействие экстремистской деятельности).
«Мы с ребятами думали, что нам дадут „химию“ и мы сразу уедем в Польшу или в Литву. А тут судья зачитывает приговор, что мне три и шесть усиленного режима. У меня ноль эмоций. Родители сразу начали плакать. Я сказал конвоиру, чтобы мы скорее возвращались в СИЗО. Чтобы там спокойно все обдумать».
«„Политические“ не должны жить в колонии лучше всех»
Осенью Владислава увезли этапом в Могилевскую колонию, где началось самое сложное, рассказывает парень. За более чем два года в колонии Владислав провел в штрафном изоляторе 45 суток.
Уже на второй день в колонии на Владислава начали писать рапорты о нарушениях по надуманным причинам, чтобы усилить на него давление. Режимник по фамилии Лукьянцев сказал Владиславу, что «„политические“ не должны жить в колонии лучше всех».
Начальник колонии говорил Владиславу, что тот «пошел против батьки и предал родину», и лишил его передачи. А на третьи сутки отправил парня на пять суток в ШИЗО.
«Дневальный провоцировал меня на драку. Он мне сказал: «Я вас, бэчебэшников, ненавижу. Теперь тебе въе*у». Я ему ответил: «Бей». Он сразу позвал опера, меня поставили на растяжку и отправили за это в ШИЗО».
«Политическим» в колонии запрещали посещать спортивные секции, играть в футбол и ходить на каток. Единственное, куда можно было пойти, — в церковь и библиотеку.
Вечером после проверок Владислава и других политзаключенных отправляли в наряд на кухню чистить картошку.
«Той картошки было очень много: 60 баков на 20 узников. Мы начинали примерно в 20 часов. Бывало, что возвращались только в пять утра. После сразу подъем. Правда, после ночного дежурства можно было спать до 16 часов. Но все равно тем, у кого желтые бирки „экстремистов“, обязательно нужно было просыпаться на обед».
От холода в ШИЗО спал под батареей и получил ожоги
В камере ШИЗО в 21 час отбой, в пять подъем. В течение всего дня нельзя лежать. За заключенными постоянно наблюдают через камеры видеонаблюдения. Постоянно играет беларусское радио, а утром включают государственный гимн, рассказывает Владислав.
«За месяц до помилования в январе я сидел в одиночной камере ШИЗО. Было очень тяжело, думал, что сойду с ума. Иногда я немного разговаривал сам с собой, чтобы успокоиться. Также помогали регулярные отжимания.
Зимой в камере было очень холодно. Не было даже трусов. На мне была так называемая стекляшка (форма для узников в ШИЗО, которая сделана из тонкого синтетического материала) и китель. Рулон туалетной бумаги был вместо подушки, а полотенцем во время сна я накрывал голову, чтобы не продуло сквозняком».
Из-за постоянного холода в ШИЗО Владислав часто прижимался к металлической батарее. Однажды он уснул возле нее и получил ожоги второй степени на ногах и на ягодицах. На коже появились волдыри, которые лопнули и начали гноиться. Сотрудники ругали Владислава, якобы он это сделал специально, чтобы больше не попадать в штрафной изолятор.
«Когда в камере ШИЗО пол был деревянный, там еще более-менее было тепло. Но позже положили кафель, и стало совсем невыносимо. К тому же там постоянно сквозняк. Хотя бы выдавали матрасы, чтобы было по-человечески. Как там отсидеть 15 суток подряд, я вообще не представляю.
Однажды меня вызвал майор, оперативник 2, 11, 14 отрядов ИК № 15 Орлов Юрий Александрович. Он жестоко обращается с политзаключенными. Тогда задержали еще одного парня по „делу СБНШ“. Оперативник хотел, чтобы я рассказал что-то о задержанном парне. Я ему ничего не сказал, за это меня в очередной раз закрыли на несколько суток в ШИЗО».
Владислав слышал о том, что новополоцкая колония № 1 считается в Беларуси чуть ли не самой жесткой. Но, как рассказывает парень, в могилевской ИК № 15 он постоянно жил в атмосфере прессинга, страха и подвергался издевательствам со стороны администрации колонии.
«Оперативник 10 и 13 отрядов Кисляков Дмитрий Николаевич почему-то сразу меня не взлюбил и постоянно избивал с применением электрошокера. На католическое Рождество и Новый год меня закрыли в ШИЗО. А я тогда как раз торт сделал, чтобы отпраздновать. 31 декабря ко мне в камеру заходит режимник и этот Кисляков. Они поставили меня в коридоре на растяжку, начали бить по ногам, чтобы я их шире расставил. Сказали, что если упаду, то они меня побьют еще сильнее. А потом Кисляков говорит: „А чего это мы сюда пришли. С наступающим тебя“. И ударил меня электрошокером».
«За изучение польского языка — 10 суток ШИЗО»
Как рассказывает Владислав, в могилевской колонии политзаключенным негласно запрещено изучать польский, чешский, латышский языки. А также украинский, потому что это «язык врагов». При этом английский изучать не запрещено. У парня был учебник по чешскому и польскому языкам, и он втихаря учился. На ночь книгу с тетрадью прятал под матрас. Однажды к Владиславу пришел оперативник и сказал отдать учебник. Собеседник считает, что, скорее всего, его сдал кто-то из отряда. За это на следующий день Владислава отправили в ШИЗО на 10 суток. Официальный повод — якобы парень не поздоровался должным образом с сотрудником администрации.
Собеседник говорит, что он не единственный, кого отправляли в ШИЗО за изучение языков. Так, в седьмом отряде политзаключенный изучал турецкий язык. Ему помогал практиковаться другой узник родом из Турции. Когда администрация об этом узнала, обоих отправили в ШИЗО.
В библиотеке можно было брать учебники по изучению португальского, французского и других языков. Но когда во время проверки такие книги находили у политзаключенных, то забирали и возвращали в библиотеку.
«В колонии были курсы „ЕШКО“. Можно было записаться, и тебе приносят папку с учебными материалами. А в клубе на компьютерах с дисков можно было слушать аудиозанятия. „Политическим“ это все было запрещено. Только обычных узников пускали учиться. Также нам нельзя было учиться в „хабзе“. „Суицидники“, „нападение на сотрудника“ — им можно было. А нам, „экстремистам“ с 10-м профучетом — никуда нельзя».
В конце 2024 года в библиотеке устроили проверку на наличие «экстремистской литературы», и некоторые книги изъяли, рассказывает Владислав.
«Кто твой президент?» Помилование
В октябре 2024 года Владислава вызвали к администрации колонии писать прошение о помиловании.
«Я зашел в кабинет, а там сидели губопиковцы. Они спросили, планирую ли я продолжать протестную деятельность. Затем спросили: „Кто твой президент?“ Я ответил, что Александр Григорьевич. Тогда они еще переспросили: „Не Тихановская?“ Они мне дали подписать ходатайство о помиловании на имя Лукашенко. Там же надо было кратко описать, за что меня посадили в тюрьму. Также губопиковцы сказали, чтобы после помилования ни в коем случае не связывался с „Вясной“. Не звонил и не писал им».
Силовики забрали бумаги и уехали, а Владислав ждал решения еще три месяца. За это время по помилованию вышли несколько других политзаключенных, с которыми он подписывал ходатайство. Парень говорит, что уже не надеялся на освобождение, но 20 января 2025 года за ним пришел дневальный.
«Днем я возвращаюсь из столовой, и вдруг меня останавливает дневальный клуба. Я думал, что теперь снова будет очередное наказание. Он меня повел к какому-то полковнику, который приехал из Департамента исполнения наказаний. Я должен был написать ему адрес, куда направлюсь по освобождению. Затем мне сказали, что сегодня еду домой и что у меня есть пять минут на сборы. Решение о помиловании было подписано 17 января, но выпустили меня только 20-го», — рассказывает он.
На складе Владиславу не отдали открытки, в которых были написаны стихи по-украински. А также его рисунки и рабочие тетради для изучения польского и чешского языков. Перед самым освобождением парня вместе с тремя другими политзаключенными, которые также ждали помилования, закрыли на три часа в ШИЗО. Затем заключенных вывели на КПП. Владиславу сказали, что он в течение трех дней должен стать на учет в местной милиции.
«В милиции мне сообщили, что у меня нет превентивного надзора, но есть профилактическое наблюдение. Я мог выезжать за пределы Беларуси до шести месяцев, предварительно написав заявление. Чтобы поехать в другой город, тоже нужно было писать заявление.
Каждый понедельник и четверг мне нужно было приходить на проверку в милицию. Также мне сказали, что я у них на отдельном счету, поэтому ко мне домой в любое время дня могли приезжать с проверками. Они проверяли мой смартфон, поэтому я завел отдельный аппарат специально для таких проверок.
В течение пяти лет я должен был ходить в милицию на эти проверки и обязательно устроиться на работу. Если не устроюсь, то угрожали, что дадут превентивный надзор и отправят снова на зону».
На свободе Владислав столкнулся с дальнейшим давлением. К нему домой без предупреждения приезжали силовики с проверками, а в милиции угрожали новым задержанием. В итоге он решил уехать из страны. Сейчас парень находится в Литве, занимается восстановлением здоровья и адаптируется на новом месте.
